Неточные совпадения
Место же, где он уже ничего не мог
сказать и мялся, и резал стол, и качался на стуле, было то, где ему надо было
сказать о допотопных
патриархах.
Отв. — О
патриархах и пророках, о том, что они
сказали, — что содержится в писаниях Ветхого Завета, который евреи обыкновенно называют Закон и пророки.
Ярцеву пришло в голову, что, быть может, в этой роще носятся теперь души московских царей, бояр и
патриархов, и хотел
сказать это Косте, но удержался.
Правил домом, по-нынешнему
сказали бы, «основатель фирмы», — а тогда просто говорили «сам». Был это мякенький старичок, которого, однако, все как огня боялись. Говорили о нем, что он умел мягко стлать, да было жестко спать: обходил всех словом «матинька», а спускал к черту в зубы. Тип известный и знакомый, тип торгового
патриарха.
Что оставалось делать благочестивым поклонникам? Конечно, рискованно было верить пустошному человеку, но и случая упустить не хотелось, да и деньги требовались небольшие, особенно если в компании…
Патриарх решился рискнуть и
сказал...
Одно вы помните и зарубите,
Что мы клялись креста не целовать
Ни Владиславу, ни кому другому
Из иноземцев, — ждать, кого на царство
Пошлет Господь и выберет земля.
Нам государь — великий
патриарх,
Другого нет у нас. Что
скажет — свято.
Сегодня от него пришли гонцы.
Мы грамоту прочтем и вам объявим
Его приказ и земское решенье.
Старика
патриарха Лейбензона он даже обнял, а Менделю
сказал что-то, что никто не мог передать точно.
— Нечего с тобой и говорить, с отчаянным, — ответил старик грустно и как-то сконфуженно повернулся к выходу. Станочники молча расступались, но вид у
патриарха был приниженный и жалкий… Микеша прошел за камельком и, тихо сев рядом со мной,
сказал после короткого молчания...
— В господа бога веруешь? — торжественно
сказал станочный
патриарх, глядя ему в лицо.
— Что ж, по-твоему? Иосиф-то
патриарх без ума, что ли, подписом своим те правила утверждал? — вспыхнув досадой на противоречие приятеля, возвысил голос Марко Данилыч. — Не греши, Зиновей Алексеич, то памятуй, что праздное слово на страшном су́дище взыщется. Ведь это, прямо
сказать, богохульство. Так али нет?
Чтение книг без разбора и без разумного руководства развило в нем пытливость ума до болезненности. Еще в лесу много начитался он об антихристе, о нынешних последних временах и о том, что истинная Христова вера иссякла в людях и еще во дни
патриарха Никона взята на небо, на земле же сохранилась точию у малого числа людей, пребывающих в сокровенности, тех людей, про которых сам Господь
сказал в Евангелии: «Не бойся, малое стадо».
— Вот я это люблю, meine Kindchen! Спорьте всегда в любви и преданности к королю своему. Продолжайте, господа, анатомировать Паткуля, который нам многим сделал глубокие операции; но между тем не забудьте, маменька, что для нас, солдат, есть лагерные часы обедать, выпить рюмку и спать. За кем далее черед? Да, что
скажет нам почтеннейший мариенбургский
патриарх?
— Я этого ожидал, —
сказал патриарх.
Патриарх же еще раньше обмыслил, что затею, которую выдумал хитрый Пеох, прямо отклонить невозможно; а пока он сидел в своей ванне, на дворе его слуги все приготовили к тому, чтобы он мог сейчас же уехать из города. Послу же он отвечал, что хотя и сам Гомер ошибался, но что для веры нет ничего невозможного, он же,
патриарх, имеет только общее, высшее попечение, а в Александрии им поставлен отдельный епископ и потому пусть к тому и идут и ему пусть
скажут, чтобы он сделал все, что нужно.
Правитель тотчас же сел на колесницу, приехал к
патриарху и
сказал ему...
«Приношения» к «чаю под
патриархами» были не только в обычае, но это, так
сказать, составляло необходимое условие. Андрей Николаевич не скрывал, что его дела находятся в большом стеснении, но, напротив, он сам говорил об этом всем и своей веселою откровенностью довольно легко и благоуспешно выходил из затруднений, не испытывая лишений.
Когда воины пришли за епископом, то он спокойно играл в шахматы с одной знатной прихожанкой и удивился всему, что услыхал, и начал говорить, что он лицо подчиненное и ничего не смеет без
патриарха; но когда ему
сказали, что
патриарх выставил его лицом самостоятельным в Александрии, а сам неизвестно куда уехал, то епископ заплакал.
—
Скажи: о чем ты думаешь? — вопросил его
патриарх.